Книга 4. Песнь третья.
Призыв к поиску.
Утро, что казалось началом нового творения,
Несущее более великий солнечный свет, счастливей небеса,
Пришло обремененное красотой вызывающей и странной,
Из неизменного истока вещей.
Желание древнее опять пронизывало новыми корнями:
Воздух опьянял глубиной неисполненного желания;
Высокие деревья трепетали с блуждающим ветром,
Подобно душам, что вибрируют в приближении радости,
И в таинстве зеленом груди,
Навечно на одной и той же любовной ноте неустанно
Лиричная птица кричала средь листьев.
Прочь отвернувшись от шепота земного,
Где мимолетные призывы и ответы смешивают свой поток,
Царь Ашвапати воспринимал через это сияние
Иные звуки, чем встречает ухо, сформированное чувством.
В промежуточном, тонком пространстве, что окружает нашу жизнь,
Были не заперты двери близкого транса внутреннего духа:
Неслышное напряжение в Природе могло нести;
Через цикличную, тяжелую поступь прежних жизней,
Через порыв глубокий насущных забот,
Земли безмолвный гимн Невыразимому
Вознесся из тихого сердца космической Пустоты;
Он слышал подавленный голос нерожденных Сил,
Шепчущих за лучезарными барьерами Времени.
Опять могучее стремление подняло свое пламя
Что просит совершенной жизни на земле для человека,
И молит об уверенности в неуверенном уме,
И безоблачном блаженстве, для человеческих, страдающих сердец,
И воплощении Истины в невежественном мире,
И божестве обожествляющем смертные формы.
Слово, которое выскочило из некоего далекого небосвода мысли
Признанное принимающим писцом в капюшоне
Проходило под сводами его мозга, эхом отражаясь
И ставило свой штамп на клетках записывающих.
«О принуждаемая Силой, Роком ведомая, землей рожденная раса,
О мелочные авантюристы в бесконечном мире
И заключенные человечества карликового,
Как долго будете ходить по кругу дорогами ума,
Вокруг вашей маленькой самости и мелочных вещей?
Вы были предназначены не для неизменной ничтожности,
И созданы были не для повторения напрасного;
Вы были сотворены из субстанции Бессмертного;
Дела ваши могут быть шагами открывающими и быстрыми.
Ваша жизнь – изменчивой формой для растущих богов.
Провидец, могучий Создатель существует внутри,
Безупречное Грандиозное, размышляет над вашими днями,
Всемогущие силы закрыты в клетках Природы.
Великое предназначение стоит, ожидая перед вами:
Это преходящее, земное существо, если он пожелает
Может поместить свои дела в трансцендентную схему.
Тот, кто теперь уставился на мир глазами невежества
С трудом поднявшись от ночи Бессознательного,
Что не на Истину, - на образы смотрит,
Глазницы те может заполнить бессмертным светом.
Бог еще вырастит в ваших сердцах.
Вы пробудитесь в атмосфере духа
И ощутите рушащиеся стены ума
И услышите послание, которое покинуло безмолвное сердце жизни
Взглянете сквозь Природу, как сквозь веки, пронизанные солнцем
И в звуке раковины трубном, откроете Вечного врата.
Авторы земли высокой перемены, вам это дано
Чтоб пересечь души опасные пространства
И прикоснуться к Матери могучей окончательно проснувшись
И встретить Всемогущего в этом доме из плоти
И сделать жизнь миллионотелым Единым.
Земля, по которой ступаете, это граница закрывающая небеса;
Жизнь вас ведущая, свет в себе заключает, котором являетесь вы.
Могучие Силы мчатся, пылая мимо ваших дверей;
На ваших вершинах далекие звуки божественного песнопения
В то время как мысли трубный призыв себя превзойти,
Немногие слышат, но меньше еще вдохновиться ими отважились,
Желающие недостижимого экстаза и пламени.
Эпос надежды и неудачи, разрывает сердце земли;
Ее сила и воля превосходят ее силу и рок.
Богиня в сети преходящего схвачена,
Сама привязанная на пастбищах смерти, она грезит о жизни,
Сама висящая на дыбе, с адской болью, вдохновляет к радости,
Ради надежды свои алтари отчаяния возводит,
И знает, что один высокий шаг может все освободить
И страдающая, заботится о величии в своих сыновьях.
Но тускло в человеке восходящее пламя,
Великолепный незримый не почитаемый там восседает;
Высшего зрит человек в ограниченной форме
Иль смотрит на Личность, слышит Имя.
Он обращается ради мелких целей к невежественным Силам
Иль возжигает свой алтарь демоническому лику.
Он любит Неведение, его боль порождающее.
Чары лежат на его славных силах;
Он внутренний Голос утратил, что вел его мысли,
И маскируясь под маскою оракула, сидение - треножник,
Правдоподобный Идол занимает, чудесную святыню.
Великая Иллюзия оборачивает его в свои вуали,
Души глубинные намеки пропадают в тщете,
Тщетна нескончаемая линия провидцев,
Мудрецы размышляют в нематериальном свете,
Поэты одалживают свои голоса внешним грезам,
Огонь бездомный вдохновляет пророческий язык.
Небес пламенеющий свет нисходит и возвращается назад,
Лучезарное Око приближается и отходит;
Вечность молвит, но никто не понимает это слово;
Судьба несогласная и Бездна отрицает;
Несознания безумные воды препятствуют сделанному.
Лишь чуть-чуть приподнялась ширма Ума;
Мудрый, что знает – он видит, но только половину Правды,
Сильный – взбирается с трудом к вершинам невысоким,
Сердца, которые стремятся, даны на час, чтобы любить.
Его история рассказана наполовину, запинается таинственный Бард;
Боги, пока слишком немногочисленны в смертной форме».
Голос отступил в свои тайные небеса.
Но как сияющий ответ богов
Савитри приблизилась сквозь освещенные солнцем пространства.
Продвигающаяся среди высоких, небеса подпирающих деревьев,
Наряженная в свое одеяние мерцающих красок,
Она казалась ярким, пылающим факелом, благовоний и пламени,
Направляющимся к вечному царству,
Что от кровли небесной храма – земли
Поднимает рука пилигрима в незримой часовне.
Туда пришел дар часа – проявления:
Он сквозь бездны смотрел, что все заново объясняет,
Не ограниченный ныне тупыми глазами тела,
Вновь найденными, через свод ясного открытия,
Это намек из мира восторга,
Это чудо сделанное божественным Артистом,
Вырезанное словно кубок нектарный для томимых жаждой богов,
Это дыхание Писания радости Вечного,
Это сеть, сотканная из сладости пламени золотого.
Тот нежный образ преображенный,
Стал знаком самораскрытия Природы более глубокой,
Золотолистный, пергамент обновленный священного рождения,
Могильный символ мира, высеченный из жизни.
Ее брови, - копия ясных, безупречных небес,
Были пьедесталом медитации и защитой,
Той самой комнатой, улыбкой размышляющего Пространства,
Этой размышляющей линией изгибался бесконечности символ.
Среди облака ее многочисленных локонов,
Ее удлиненные глаза, как будто затененные крыльями Ночи,
Под этой золотой луной высокого лба грезящей шири,
Были моря любви и мысли что владеют миром;
Жизни и земле изумляясь, они видели истины издалека.
Бессмертное значение заполнило ее смертные члены;
Как в вазе золотой пронзительная линия
Они казалось, несут ритмичное рыдание блаженства,
Земли немое обожание небес,
Освобожденных в красоте живущих форм,
Направленное к совершенству вещей вечных.
Прозрачным стало, эфемерное живое платье
Обнажив его взгляду божество экспрессивное.
Избежав поверхностного взгляда и смертного чувства,
Гармония уловленная этих очертаний стала
Той странной, особенной иконой Силы,
Обновляющей непостижимое нисхождение
В человеческую фигуру своих трудов,
Что выступает из жизни смелым рельефом.
На почве разворачивающейся вселенной,
Ваялось божество на стенах мысли,
Отображенное в часах цветущих и смутно упокоенное
В Материи, словно в кафедральной нише.
Были отменены преходящие ценности ума,
Телесные чувства отвергли свои земные взгляды;
Бессмертный встретил бессмертие во взоре своем.
От тесных чар земных, обычных пробудившись,
Которые скрывают истину души внешних форм маскировкой,
Он видел через знакомые и обожаемые члены
Великий, неизвестный дух, родившийся его ребенком.
Экспромтом, от глубочайшего внутреннего взгляда,
Мысли в нем поднимались, что своих собственных пределов не знали.
Затем, к тем глубоким и задумчивым безднам, откуда Любовь
Заботилась о нем, через проливы ума,
Он произнес приговор с незримых Высот.
Ибо иногда суфлеры тайные нашей речи
Могут использовать формулы настроения момента,
Чтобы обременить несознательные губы словами Судьбы:
Случайной, проходящей фразой, что жизнь нашу может изменить.
«О дух странствующий в вечности,
Который пришел сюда из бессмертных просторов,
Вооруженный для великолепной возможности твоей жизни,
Чтобы установить твои покоряющие стопы на Случай и Время,
Луна, скрытая в своем гало, подобна тебе.
Присутствие могучее пока оберегает твою основу.
Возможно небеса хранят тебя для какой-то великой души,
Твоя судьба, твоя работа поддерживаются из какого-то далека.
Твой дух пришел вниз не звездой одинокой.
О посвящение живое красоты любви,
Иллюстрированное золотом девственности,
Чье послание силы небесной и блаженства в тебе,
Записано солнечно белыми письменами Вечного,
Тот обнаружит, и свою жизнь всем этим возвеличит,
К которому бриллиантовые струны сердца твоего размягчаться.
О рубины тишины, губы в которых скрадывается
Низкий смех, музыка спокойствия,
Искрящиеся звездами глаза, пробудившиеся в сладостной ночи огромной
И конечности подобные прекрасно сложенным стихам из золота,
Срифмованные в мерцающих изгибах художников – богов,
Ступай, куда судьба и любовь зовут твое очарование.
Рискни, и в глубине мира найди своего спутника.
Ибо где-то на груди томящейся земли,
Тебя неведомую, ожидает твой неизвестный возлюбленный.
Твоя душа имеет силу, и не нуждается в поводыре другом,
Чем Тот, кто пылает внутри твоей груди могуществ.
Туда притянется близко, чтобы твои встретить шаги,
Второе Я, которого твоя природа просит,
Он тот, кто будет идти, пока твоего тела конец не настанет
Тесно связанный путник, с твоим шагом идущий,
Музыкант, играющий на самых интимных струнах твоей души,
Который голос свой отдаст тому, что безмолвно в тебе.
Тогда вы станете подобны арфам, родственно вибрирующим,
Единые в ударах различия и восторга,
Откликающиеся в божественном и равном усилии,
В вечной теме открывающие новые ноты.
Единая сила будет вашим двигателем и гидом,
Единый свет будет вокруг и внутри вас;
Взявшись крепко, рука об руку, столкнетесь с вопросом Небес, жизнью:
Вызовом, испытанием огромной лжи.
Взойдете от Природы, к божественным высотам;
Лицам богов, коронованных счастьем
Затем повстречаете великого бога, твою самость, запредельную Времени».
Это слово было семенем всех существующих вещей:
Рука некоего Величия открыла ее сердце замкнутые двери
И показала труд, для которого рождена была ее сила.
Так же как мантра падает в ухо Йога,
Это послание входит, возбуждая мозг слепой
И сохраняет в смутных и невежественных клетках этот звук;
Слушающий понимает форму слов
И размышляя над указующей мыслью, которой владеет,
Он стремится прочесть трудящимся умом,
Но находит яркие намеки, не воплощенную правду:
Затем, погрузившись спокойно в себя, чтобы узнать
Он встречает более глубокое восприятие души:
Слово повторяет себя в ритмичном напряжении:
Мысль, видение, ощущение, чувство, телесная самость
Захвачены невыразимо и он подвергается
Экстазу и бессмертной перемене;
Он ощущает Простор и становится Силой,
Преобразованный белым духовным лучом
Он гуляет в обнаженных небесах восторга и покоя,
Видит Бога лицо и слышит трансцендентальную речь:
Величие равноценное в ее жизни посеяно было,
Привычные сцены были сейчас завершенной игрой:
В раздумье продвигаясь среди знакомых сил,
Затронутая новыми величиями и сказочными знаками,
Она обернулась к просторам, еще не ставшими ее собственностью;
Околдованное сердце ее пульсировало к неведомой сладости;
Секреты невидимого мира были близки.
Утро пришло в улыбающееся небо;
Брошенный из сапфирного шпиля транса
День утонул в пылающем золоте вечера;
Бездомная по небу светлая луна плыла
И тонула под краем забывчивой грезы;
Ночь зажгла вечности сторожевые огни.
Затем все вернулось обратно, в тайные пещеры ума;
Тьма, опускаясь на крыльях птицы небесной,
В себе запечатала чувства от внешнего взгляда
И раскрыла сна грандиозные бездны.
Когда заря бледная скользила сквозь Ночи мрачную стражу,
Напрасно свет новорожденный желал ее лицо;
Дворец пробудился к своей пустоте;
Суверен его радостей дневных был далеко;
Ее стопы из лунных лучей не окрашивались сияющим дном:
Красота и божественность ушли.
Восторг улетел исследовать просторный мир.
Конец третьей песни, книги четвертой.
|
